Один против восьмерых
Один против восьмерых»
Памяти моего отца
Абрамова Василия Георгиевича,
посвящается
Ему снился ужасный сон. Как будто он лежит в воронке от разрыва снаряда, а огромная масса земли навалилась на него своей страшной, черной тяжестью. С трудом он открыл глаза, но чувство тяжести не исчезло. Было раннее утро, только начало светать. Старшина Абрамов с трудом приподнялся. Только вчера они вели тяжелый бой с окруженной группировкой немцев. Спать пришлось в окопе. Начало марта под Кишиневом было сырым и промозглым. Возникало ощущение, что талая, вешняя вода заполнила собой весь мир. Ею была напитана земля, воздух, одежда и даже казалось, что противотанковое орудие и то пропиталось водой. Сыро и неуютно спать в окопе, который в спешке, был выкопан вблизи орудийной позиции, а тут еще этот немецкий парашют с огромной бочкой-контейнером, навалился на него своим весом. Стали понятны причины ночного кошмара
Уже второй месяц 49 гвардейская противотанковая дивизия, в которой служил старшина, принимала участие в уничтожении вражеской группировки войск, окруженной в «Яссо – Кишиневском котле».
22 дивизии фашистов рвались из окружения с упорством обреченного человека. Стараясь поддержать свои окруженные войска, немецкое командование устроило «воздушный мост» по которому пыталось наладить снабжение окруженных продовольствием и боеприпасами, перебрасывая их на парашютах.
. С трудом, выбравшись из-под контейнера, тихо опустившегося на окоп ночью, старшина с хрустом в суставах потянулся и крикнул: «сержант Бочаров!».
Сержант Бочаров, под стать старшине, невысокого роста и такой же юркий, откликнулся из соседнего окопа: «слушаю, товарищ старшина». «Иди сюда и поднимай расчет, фрицы нам подарок прислали». Железная бочка была мгновенно вскрыта И наступил миг разочарования. В ней находились дешевые сигареты , сухие галеты и боеприпасы для «шмайсеров», а надеялись то на тушенку. Кто-то крикнул «Старшина, смотри». Недалеко от позиции в лесу, на дереве, повис еще один парашют, с такой же бочкой. Его ярко-оранжевый купол был виден как факел на фоне мокрых и черных деревьях. «Бочаров, остаешься за меня. Я на разведку. Надо же проверить, что в этом контейнере».
Захватив с собой автомат и пару лимонок, Василий углубился в лес, но не успел он пройти и пятидесяти шагов, как на тропе, покрытой скользкой грязью вперемешку с мокрым снегом, он увидел четкий отпечаток немецкого, кованого сапога. Мысль о том, что вблизи их позиций находятся немцы, словно током пронзила мозг старшины. Рассматривая следы, он определил, что прошло два человека. Во всех движениях появилась четкость, чувства обострились, мозг ускоренно прорабатывал ситуации и последствия столь близкого присутствия немцев. Внимательно осматриваясь и прислушиваясь, старшина проследовал в том направлении, куда вели следы. Пройдя еще метров 200 -300 по лесу, он вышел на опушку леса. Перед ним была довольно широкая поляна, посреди которой стояла не то избушка лесника, не то какой-то балаган. Аккуратно обойдя его по кромке леса и приблизившись к нему со стороны глухой стены, старшина услышал тихий говор на немецком языке. Он взял автомат наперевес и сняв его с предохранителя передернул затвор, привел оружие в боевое состояние. Опыт, который двух лет войны, дал ему возможность скомандовать на немецком языке.
«Сдавайтесь, руки вверх». То, что он услышал в ответ, поразило его. «Рус командир, нас двое, мы ранены. Помоги нам» прозвучал ответ на ломаной, русском языке. Еще дважды он отдавал приказ о сдаче в плен и дважды слышал в ответ одно и тоже – «Нас двое, помоги нам. Мы ранены».Отступать было некуда и старшина принимает решение. Взяв автомат на изготовку, он подошел к входу, Двери не было, а проем был тщательно заставлен прошлогодними стеблями кукурузы. Держа палец на спусковом крючке, Василий левой рукой смахнул стебли в сторону и в тот же миг прозвучали три пистолетных выстрела в упор. Враг целился в сердце, но его рука дрогнула ( видно в момент выстрела кто – то свыше отвел ее) и счастье было на стороне старшины. Пули, пробив шинель, гимнастерку и нательное белье каплями раскаленного металла ударили в левый бок, задев только кожу, оставляя след ожога.
Указательный палец правой руки машинально нажал спусковой крючок, и очередь из автомата перерезала фашиста пополам. Немец ничком, как сноп , упал к ногам старшины, вытянув руку с зажатым в ней «Вальтером» в его сторону. В избушке раздались истошные крики и беспорядочные выстрелы. Когда старшина бросил взгляд в глубь избушки, он увидел, что немцев там как селедки в бочке. Безотказный «Шпагин» сыпал очередь за очередью в глубь балагана. Смрад от выстрелов, запах пота и крови, стоны раненых и крики живых, все это слилось в один кошмар. Сколько это продолжалось минуту, две или больше, определить было трудно. Время остановилось, а старшина хотел только одного, чтобы ни один из врагов не смог больше поднять оружие. И тут наступила полная тишина, автомат замолчал. Быстрого взгляда хватило для того, чтобы увидеть затвор автомата в крайнем положении – кончились патроны. В темном, дальнем углу оставшийся в живых фашист поднимал наш, русский «ППШ».. Рука опередила мысли, она уже сорвала с пояса лимонку и со страшным криком «Хенде хох!», старшина бросился на немца. Тот, бросил автомат и на четвереньках пополз к выходу. А вдали нарастали и приближались такие родные и знакомые крики – на подмогу бежала вся батарея.
Василий бросился к немцу, что стрелял в него и вывернул из его руки «Вальтер». Не хотелось терять оружие, которое минуту назад стреляло в него и могло отнять его жизнь.
Подбежавшие бойцы, выволокли из избушки четыре трупа и троих раненых. Один, из оставшихся в живых, немец понуро опустив голову, стоял в окружении наших..
«Старшина, ты как?» крикнул сержант « Все в порядке?»
Спустя некоторое время это происшествие стало известно в штабе дивизии. Приезд командира дивизии на батарее ждали.
И вот подъехала «Эмка» командира дивизии. Командир батареи, белорус Иван Прокопьевич Кулинич построил своих подчиненных.
«Кто вел бой?» сурово спросил комдив. Четко выйдя из строя, Василий ответил «Старшина Абрамов вел бой».
«Вы что под трибунал захотели? Кто дал право воевать в одиночку? Почему нарушили приказ?» загудел гневный голос комдива.
Накануне , все были ознакомлены с приказом, который запрещал покидать расположение части.
«Ну что ж, под трибунал так под трибунал» ответил старшина.
Когда комдива посвятили в события этого утра и предоставили ценного «языка», он немного смягчился и приказал комбату
« Готовь наградной материал в штаб дивизии. Старшина проявил стойкость и отвагу. К такой медали его и представим, Поместить статью об этом бое в нашей дивизионной газете»
Спустя месяц новенькая медаль «За Отвагу» засверкала рядом с другой, такой же, которую старшина получил еще на «Курской дуге». А вся дивизия читала статью под названием «Один против восьмерых» в дивизионной газете «За Родину».
Старшина ходил именинником.
А война продолжалась и до ее конца оставалось еще долгих два года и страшно опасных и трудных дорог через Болгарию и Венгрию, Чехословакию и Австрию. А так хотелось победить и жить, жить ради мира на земле.
Абрамов Ю. Камышовка