Сайт учителя информатики

Ледяная.

Ночь. Общий вагон пассажирского поезда «Москва – Хабаровск» нервно вздрагивая на стыках, уносил меня из родного Забайкалья в Хабаровск, на третий курс физмата. Надежда на встречу с любимой девушкой не давала покоя и прогоняла сон прочь. Глядя в грязное окно, я наблюдал, как желтый, мутный квадрат света выхватывал из темноты, то одинокое дерево, то пучок прошлогодней травы, торчащей из грязного снега на обочине железнодорожной насыпи. Амурская область, февраль и стужа за окном Проводник устало возится у топки, пытаясь хоть как–то нагреть промороженный вагон. За окном мелькнули огоньки, один, другой – станция! Чтобы скрасить свое одиночество и ускорить время, встаю и выхожу в тамбур.

–  «Что за станция?» – спрашиваю у хозяина .

-«Ледяная. Стоянка 2 минуты» – привычно отвечает он:

– «Что, не спится?».

Настывшая дверь долго не поддается. Наконец она распахивается и вместе с клубами холодного пара в вагон врываются суета и шум перрона, голоса пассажиров и провожающих.

– «Это какой вагон – первый?» – раздался женский голос

– «Надя, не надо, не надо Надя» – умолял мужчина, чуть не плача.

– « Все, все, все! Я кому говорю. Все! Садись в вагон!». В голосе женщины зазвенел металл.

Неумело, как слепой котенок, мужчина начал тыкаться в ступени вагона. Надя, женщина крупная, дородная, с властным лицом, сильной рукой схватила его за шиворот и почти забросила в вагон. Все произошло так стремительно, что ни я, ни проводник, ничего не успели понять. Раздался длинный гудок тепловоза и поезд начал медленно, устало набирать скорость. Закрыв дверь, проводник повернулся к новому пассажиру: «Ваш билет. Куда едем?» и замолчал пораженный увиденным. Перед нами стоял мужчина лет пятидесяти, в кирзовых сапогах, черных , рабочих брюках с наколенниками, серая болоньевая куртка, явно с чужого плеча и не по сезону и несуразная фуражка на голове, восмиклинка с пуговицей на макушке (такие были в моде в конце 50-х, начале 60 – х годов). На согнутом локте висела холщовая торба с веревочными лямками. Видно, что в ней были все его немудрящие пожитки Но не это поразило проводника – он увидел лицо, лицо с немыми слезами, которые текли по лицу нового пассажира и рукава куртки, которые были пусты.

– «В Свободный. Возьмите билет в кармане» – прошептал мужчина: «У меня нет рук»

Из нагрудного кармана куртки выглядывал кончик железнодорожного билета, положенного туда «заботливой» рукой., чтобы можно было без труда его достать.

Он устало опустился на корточки.

–  «Дайте закурить» с трудом, сдерживая слезы, произнес он.

Достав беломорину и прикурив ее, я сунул ему. Ни к кому, не обращаясь, мужчина прошептал, глотая слезы:

– «В Свободный, в дом инвалидов жена отправила, а прожили то вместе почти 26 лет. Две дочки у нас, хорошие, умные. Обеих выучили. Все у нас было хорошо. Да вот проклятая пилорама прошлась по моим рукам, и сразу стал не нужен ни жене, ни детям. Теперь,  в Свободный, в дом инвалидов»

В каждом его слове были слышны усталость и покорность судьбе и то, что с каждым стуком колес вагона, умирает его Надежда. на то, что все еще образуется.

Пристроившись у титана с горячей водой, он беззвучно рыдал, утирая слезы пустыми рукавами куртки, размазывая их по щекам. И ехал он от Ледяной до Свободного.

А мне хотелось верить, в то, что уехав от «Ледяной» и потеряв свою Надю – Надежду, в Свободном он обретет новую надежду и будет свободен от предательства и ледяного равнодушия родных людей.